– А вы откуда знаете? – ответила она вопросом на вопрос.

– От Южакова. Это я попросил его пригласить вас на публицистику.

– Вы?!

– Представьте себе, я. Я хотел, чтобы ваш талант раскрылся и с этой стороны. Мне ничего от вас не нужно, Наташенька, ровным счетом ничего. Мне просто хотелось вам помочь. Вы – редкий человек, штучная работа, я представлял себе, как вы с вашей нравственной цельностью и чистотой страдали и мучились, когда все переменилось и когда даже слепые котята стали понимать, что прежний режим их обманывал. Я понимал, как вам должно быть тяжело. И понимал, что наше с вами сотрудничество при вашем-то характере лежит на вашей чистой душе тяжким грузом. Мне хотелось хоть чем-нибудь облегчить вашу жизнь.

Все не так, все не так… Южаков был банальным валютчиком… Его исключили вовсе не из-за Наташи… Мащенко велел ему взять ее на проект «Голос»… Получается, что она прожила совсем другую жизнь. Думала, что прожила одну, а на самом деле прожила другую… У нее было такое ощущение, словно она шла по вагонам поезда и вдруг, перейдя из одного вагона в следующий, обнаружила, что каким-то немыслимым образом оказалась в поезде, идущем в противоположном направлении. И хода назад уже нет. Поезда стремительно расходятся в разные стороны, с каждой секундой расстояние между ними увеличивается, и ей ничего не остается как ехать в этом другом поезде, в другом направлении, потому что в первый поезд, в котором она ехала долгие годы и собиралась ехать до самого конца, ей не попасть уже никогда.

– Как дела у Ирочки? – раздался откуда-то издалека голос Мащенко. – Она нам совсем не звонит, мы ничего о ней не знаем.

Наташа очнулась.

– У нее все в порядке. В начале июля она начинает сниматься в картине на «Мосфильме», а с ноября – в сериале для телевидения, уже контракт подписала. А не звонит вам, чтобы рану не бередить.

Его лицо дрогнуло и неожиданно стало как будто мягче.

– Я ее понимаю. Мы очень к ней привязались за эти годы. Мне жаль, что так получилось и она решила уйти.

– Так лучше для всех, Виктор Федорович, – Наташа впервые за весь разговор позволила себе расслабиться и улыбнуться. – И для вас в первую очередь. Вы же понимали, что Ира страдает рядом с вами.

– Да. Вы правы, она поступила мудро.

Они расплатились, вышли на Красную площадь и неторопливо двинулись в сторону Охотного ряда.

– Где стоит ваша машина? – поинтересовался Мащенко.

– Я на метро. Не вожу машину.

– Почему?

– Не умею. Я к этому не способна. Если очень устала – беру такси, а вообще-то на метро быстрее при нынешних пробках.

Виктор Федорович проводил Наташу до входа в метро «Площадь Революции». Прощаясь, взял ее руку, поднес к губам.

– Знаете, – неожиданно для самой себя сказала она, – я начинаю понимать, почему Ирка вас так любит.

Наташа не стала дожидаться ответа, повернулась и побежала через вестибюль к эскалаторам.

Эпилог, 2001 год

– Мать, я скоро женюсь. Ты что, не слышишь? В третий раз тебе говорю. Я женюсь на Олесе, ты ее знаешь.

Наташа с неохотой оторвалась от рукописи, лежащей перед ней на рабочем столе в кабинете.

– Я все слышу, Сашенька. Что ты от меня хочешь? Чтобы я сплясала или спела? Я приняла к сведению, что ты собрался жениться. Что еще?

– Как что? А ругаться? А рвать на себе волосы от ужаса? А рыдать? Ты, мать, неправильная какая-то. Я этот разговор все откладывал, твоих истерик боялся, тянул до последнего, а все оказалось так просто, что даже и не интересно. Ну тебя!

– Насчет «тянул до последнего» – это любопытно, – заметил заглянувший в открытую дверь кабинета Андрей. – И когда же наступает этот самый последний момент?

– Через неделю, – признался старший сын. – Мы еще в феврале заявление подали, чтобы сразу после Пасхи…

– О господи, – простонала Наташа. – Ты с ума сошел! У меня все до майских праздников по часам расписано! Ты что, раньше сказать не мог, обормотище? Какого числа регистрация?

– Двадцать четвертого.

– Час от часу не легче! Двадцать четвертого у меня весь день забит до отказа, – в отчаянии сказала она, листая ежедневник. – И ничего нельзя отменять и переносить, потому что впереди длинные праздники, а вопросы надо решать до того, как все разъедутся отдыхать. Сашка, ты меня без ножа режешь! Ну в кого ты такой урод? Папа у тебя такой обстоятельный, все четко, все заранее, все строго по графику. Да и я такая же. А ты откуда взялся? Честное слово, как будто не я тебя рожала и воспитывала.

– Ну мать, ну извини, – пробормотал Саша. – Я не думал, что у тебя все так серьезно. Ну хочешь, я поговорю с Олесиными родителями, объясню, что ты страшно занята и сможешь подойти только вечером, попозже? Они нормальные люди, не обидятся.

– Да я и вечером не смогу, двадцать четвертого в Доме кино премьера фильма, в котором снималась Ира. Она очень просила меня прийти, и Володя Ткач, режиссер, тоже просил. Я им обещала.

Андрей решительно взял юношу за плечо и вывел из кабинета.

– Работай, Наталья, мы с Сашей сейчас все обсудим и решим, что делать. Ни о чем не беспокойся.

Дверь закрылась, наступила тишина. Как хорошо, что рядом есть такой человек, как Андрей, в любую минуту готовый прийти на помощь! Наташа плотнее запахнула халат и снова углубилась в рукопись. Роман захватил ее глубиной чувств и силой страстей. Этот Руслан Нильский действительно талантливый парень! Ушел из журналистики, осел дома и написал роман. И какой роман! Так и просится на кинопленку.

Руслан объявился неожиданно. Просто возник на пороге несколько дней назад. Долго извинялся за то, что явился без звонка, но по старому номеру телефона ему никто не ответил, а у Ирины мобильник два дня подряд выключен. Он пришел в квартиру на четвертом этаже, и там ему сказали, что Воронова давно уже живет двумя этажами ниже.

– Ирка опять вовремя за телефон не заплатила, – рассмеялась Наташа. – Вот и отключили за неуплату. Это регулярно случается, она просто органически не в состоянии делать все вовремя.

– Наталья Александровна, я написал роман, – смущаясь, сказал Руслан, вытаскивая из сумки толстенную папку. – Хотел, чтобы Ира прочитала. Вы ей передадите?

– Никаких проблем, – пообещала Наташа. – Ну что же вы на пороге стоите? Раздевайтесь, проходите, я вас чаем напою, у меня сегодня пирожки удались.

Руслан пробыл у Наташи около двух часов. Говорили обо всем: о снятом Наташей сериале, который в сентябре прошлого года довольно успешно прошел по экранам, об Ире и двух ее новых работах, о самом Руслане, его девочках-близнецах, его уходе из журналистики. И конечно, о Бахтине. Руслан рассказал о том, как год назад, сразу после приезда Иры в Кемерово, отправился к матери выяснять отношения. Ольга Андреевна переживала скандал тяжело.

– Я предупреждала тебя, сынок, не трогай ты эту историю, – со слезами на глазах говорила она. – Я ведь знала про Мишеньку. И знала, что, если ты докопаешься, наша семья будет опозорена.

– Ты знала? – не верил своим ушам Руслан.

– Сначала только подозревала неладное. Однажды Миша приехал после выходных, помылся, лег спать, а мне в сарае что-то понадобилось, я туда сунулась и нашла нож. Чужой чей-то, не наш. Ручка деревянная и вся мокрая, как будто мыли ее. В первый-то раз я значения не придала, а потом стала приглядываться к Мише, каким он приезжает после отлучек, и вижу – что-то не то с ним. И каждый раз нож мокрый. До отъезда лежит себе в сарае на одном и том же месте, потом, как Миша уедет, я проверю – нет ножа, как вернется – снова проверяю. Рукоять мокрая. А уж когда его убили, мне и вовсе тошно стало. Дыбейко Петр Степанович, участковый наш, про маньяка как-то рассказывал, который по всему Кузбассу разъезжает и девушек режет. Ой, сыночек, как я боялась, что этот маньяк – наш Миша! Как убили его, я у Петра каждый месяц спрашивала, не поймали ли этого маньяка, а Петр мне отвечает: как в воду канул. Никого больше не режет, помер, не иначе. Он шутил, конечно, а у меня аж сердце заходилось. Не хотела я, чтобы правда вскрылась. Не хотела быть матерью зверя. И память Мишенькину поганить не хотелось. А в девяностом году я узнала, что Бахтина выпустили и он давно уже на свободе, и кинулась его искать. Нашла, фамилию свою назвала. Он меня сразу принял, в кресло усадил, чем, говорит, могу служить? Я ему только один вопрос задала. Борис Иванович, говорю, скажите мне, матери, правду, вы ведь Мишу не просто так убили? Ну и поделилась с ним своими подозрениями.